потерь в наступательном бою, то в итоге можно определить общую численность войск, а там и направление главного удара…
– С математикой у меня плоховато, – смутился Павел.
– Учись считать! – рассмеялся Дервиш. – Но тут даже не математика работает, а простая логика. Вот тебе следующая задачка. О чем говорит тот факт, что госпиталь приступил к развертыванию полевых отделений?
– О том, что наступление ожидается со дня на день. А по тому, где они развертываются, можно точно вычислить направление!
Внезапно их разговор нарушил громкий гогот. На веранду вывалилась пьяная толпа немцев. Один из них, вытащив из кармана пистолет, принялся палить по уткам, плавающим на отмели. На шум прибежал хозяин ресторана, старый высохший китаец. Он тщетно пытался унять разбушевавшихся гуляк. Его попытки окончились тем, что здоровенный рыжий детина подхватил старика под мышки и принялся раскачивать над водой. Старик, кажется, перестал дышать, только узловатые пальцы судорожно цеплялись за рубаху мучителя. Высыпавшая из кухни прислуга боязливо жалась друг к другу, никто из них не решился вступиться за хозяина.
– Мерзавцы! – сквозь зубы процедил Дервиш. – Сиди! – остановил он порывающегося встать Павла.
Вскоре немцам наскучила забава. Оставив старика в покое, они гурьбой повалили в зал. Бедняга хозяин пришел в себя и с остервенением набросился на подчиненных. Те, как стая кошек, кинулись врассыпную. На веранде снова восстановилась тишина, но Павел все равно чувствовал себя не в своей тарелке. Обернувшись, он увидел, что из-за бамбуковой перегородки на них косится обслуживающий их официант.
– Что-то не так? – спросил Дервиш.
– Да неймется подлецу! – ответил Павел. – Все глаза проел!
– А, ты имеешь в виду полицейского соглядатая с подносом? – спокойно отреагировал Дервиш.
– А кого же еще? И чего он за нас зацепился?
– А ты не понял? На здешних русских мы, пожалуй, не тянем…
– Это почему же?
– Закуску съели?
– Съели…
– А водку никак не прикончим! Эй, официант! – позвал он.
Тот резво выскочил из-за перегородки, на ходу расплываясь в сахарной улыбке:
– Сто есё господам?
Дервиш сложил пальцы в незамысловатую комбинацию:
– Сто – это таким дохлякам, как ты, а нам тащи еще пол-литра! И смотри мне. чтоббыла настоящая «смирновка», а не ваша рисовая самогонка!
– Харасё! Харасё! – зачастил официант.
– И еще тащи рыбу, только без соуса, и эти… бам… бамбуковые… как их там?
– Может, не надо, а то еще целое дерево притащит? – подыграл ему Павел.
– Надо, надо, госпадина. Хороший водка требует хороший закуска, – проявил свои познания официант.
– Видишь, какой он понятливый, – поднял палец кверху Дервиш. – Хозяин дураков держать не станет!
– Да, да, госпадина! – подтвердил прохвост.
Вторая бутылка появилась на столе почти сразу. Официант смахнул со скатерти невидимые крошки и убежал на кухню. Разлив водку по рюмкам, они залпом выпили. Дервиш с удовлетворением сказал:
– А теперь можем спокойно поговорить. Как продвигаются дела по Люшкову?
Павел вздохнул и насупился.
– Что, совсем ничего?
– Никаких следов, как сквозь землю провалился…
– Да-а… Плохи дела…
– Сам знаю, но и зацепиться не за что. И так, и так – и всё никак. На что Леон ушлый, но и он ничего не нарыл. Такое впечатление, что японцы прихлопнули этого гада… или вывезли к себе на Острова.
– Да нет, не должны, он им здесь позарез нужен. А что Есаул, тоже молчит?
– Там совсем глухо. Когда вскрылось, что на Сталина готовится покушение, его от работы с боевиками отстранили, устроили тотальную проверку, но, слава богу, все обошлось.
– А он, между прочим, молодец. – Дервиш налил себе еще рюмку и выпил, не предлагая тоста. – Вовремя дал наводку на группу Люшкова, она еще не добралась до Трабзона, а наши уже все знали…
– Тем более непонятно, как при такой информации Люшкову дали уйти, – недоумевал Павел.
– Не дали, а сам ушел!
– Согласен, бывает, всего не предусмотришь. Одного только в толк не возьму. Вот вы говорите, на Сталина готовилось покушение, и не где-нибудь, а в Мацесте. Но до Мацесты отсюда как до Луны. Подготовить такую операцию, находясь в Маньчжурии? Невероятно!
– А что тут такого? Люшков знал лечебницу как свои пять пальцев, а может, и лучше.
– Откуда?
– По службе отвечал за нее головой.
– Да? А я считал, что дальше Сибири его не посылали.
– Это давняя история, – понизив голос, сказал Дервиш. – Собственно, на той лечебнице Люшков и погорел. В тридцать шестом его назначили на перспективный участок – начальником управления НКВД по Азово-Черноморскому краю. Хозяйство досталось не столько сложное, сколько хлопотное.
Вредителей и саботажников и тогда, и сейчас везде хватает, а вот спецобъекты, на которых товарищ Сталин отдыхал, можно по пальцам пересчитать. Один из них строился в Мацесте, вода там, говорят, уникальная, любые болячки излечивает. В строительстве дачи участие принимал Мирон Мержанов. До этого он санаторий РККА в Сочи отгрохал, Сталину понравилось. В общем, Люшков с Мержановым не вылезали оттуда. Потом дали отмашку: готово, мол, все. Объект прилетел принимать начальник личной охраны Иосифа Виссарионовича Николай Власик. Что там в дороге случилось, не знаю, но приехал он явно не в духе. А тут Люшков с Мержановым сюрприз ему приготовили. Выходит Власик из машины, а перед ним шатер. Люшков незаметно подал знак, рабочие дернули за веревки, шатер опал, и оказалось, что под ним фонтан скрывался. Включили его, струи вверх взлетели, ну и окатили наглаженного Власика с головы до ног. Что дальше было, лучше не рассказывать. Власик взбеленился и едва не утопил обоих в фонтане, потом, говорят, еще по даче гонял, тыкал мордами в задницы древнегреческих богов, которые Люшков умудрился утащить из сухумского музея. С Мержановым как-то обошлось, а вот карьера Люшкова покатилась под откос. Вместо Москвы в тридцать седьмом его сослали начальником управления на Дальний Восток. Через год он вдруг получает срочный вызов в наркомат. Тертый калач, он сразу понял, чем это пахнет, и драпанул за границу. Культурно все так обставил, утром тринадцатого июня выехал якобы для проверки и, пока пограничный наряд хлопал ушами, к японцам ушел. Всю нашу агентуру в Маньчжурии, сволочь, сдал. Имя себе сделал: грязью поливал в газетах товарищей Сталина и Ежова. Такой кадр японцы упустить не могли, сделали его советником во втором отделе штаба Квантунской армии…
– Ну, гад, ну, гад! – Возмущению Павла не было предела. – Сколько же он людей загубил?
– Много, – коротко ответил Дервиш. – В Маньчжурии пришлось заново создавать резидентуры.
– Нашей тоже досталось, Сергей рассказывал…
– Поэтому, сам понимаешь, такой не должен жить…
Из личного дела Г. Люшкова
Люшков, Генрих Самойлович (1900, Одесса – 19.08.1945, Дайрен). Родился в семье
